ОБЛИКО МОРАЛЕ
Или история о несостоявшемся знакомстве
Это история о том, как я хотел познакомиться с понравившейся мне девушкой и что из этого вышло. Когда вспоминаю эту историю, на ум приходят слова из кинофильма «Бриллиантовая рука», произнесённые во время пикантной ситуации одним из героев фильма: «Руссо туристо, облико морале!», вернрее, два последних слова. Причем здесь «облико морале»? - понятно станет позже.
История эта случилась в годы, когда по примеру классических гимназий дореволюционной России школы были разделены на мужские и женские.
Инициатором введения раздельного обучения был Сталин. Раздельное обучение преследовало цель воспитывать девочек и мальчиков с разной ролью в обществе: мальчиков — как воинов и бойцов тыла, а девочек — как матерей и воспитательниц. Раздельное обучение было введено в 1943 году и просуществовало до 1954 года.
Мне было восемнадцать лет – возраст, когда появляется повышенный интерес к лицам противоположного пола. А наступившая весна этому интересу способствовала.
Страна отмечала «День международной солидарности трудящихся 1 Мая» и калужане вышли на праздничную демонстрацию. Демонстранты выстраивались на улице Сталина, примыкавшей к площади Ленина, где находилась трибуна. По установившемуся порядку впереди находились школьники, учащиеся ФЗО, студенты техникумов и институтов, а уже за ними трудящиеся учреждений, организаций и предприятий.
Я был студентом техникума и в техникумовской колонне несколько раз участвовал в праздничных демонстрациях. Промаршируешь мимо трибуны, где стоят городские власть предержащие, покричишь ура и всё, а мне очень хотелось увидеть прохождение всех демонстрантов от первой колонны и до последней. И я, улизнув незаметно из техникумовской колонны, прошел в конец улицы Сталина, где она примыкала к площади Ленина, и смешался там с другими зрителями, Выбранное мною место было удачным: с него можно было увидеть всех демонстрантов при их прохождении к площади.
Напротив того места, где я стоял, находилась шумная группа школьниц Первой образцовой женской школы. Я с любопытством их разглядывал, когда в центре группы увидел девочку, которая поразила меня своей красотой. Нежный цвет лица, большие серые глаза, стройная изящная фигура, длинная русая коса, украшавшая её головку, - всё у неё было прекрасным. Впрочем, это была уже вполне сформировавшаяся девушка лет шестнадцати-семнадцати. Наверное, она учится в девятом или десятом классе, - подумал я. На девушке, как и на других школьницах, была школьная форма: коричневое платье с белым кружевным воротничком и белый фартук. Девушка оживлённо переговаривалась со своими подружками и чему-то задорно смеялась. Её звонкий смех доносился до меня, и я почувствовал какое-то необъяснимое волнение. Я неотрывно смотрел на неё – как же она хороша! Вот бы с ней познакомиться! Но как?..
Заиграла музыка, и демонстранты двинулись к площади, двинулись и школьницы, и вскоре я потерял девушку из виду. Чтобы снова её увидеть я, обогнув квартал, поспешил к Ленинскому скверу, к которому выходили демонстранты после прохождения через площадь. Но опоздал, школьники, достигнув сквера, уже разошлись.
Все последующие дни я только и думал о незнакомке. Мысли о ней не выходили у меня из головы, я мечтал о том, как мы с ней познакомимся, как подружимся, будем гулять по вечерним улицам города. «Мечты, мечты, где ваша сладость?» - вспоминались мне слова великого поэта.
Теперь уже не помню, от кого мне стали известны имя и фамилия девушки. Но как её найти, как с ней познакомиться, и посмею ли подойти к ней, если встречу, посмею ли заговорить, да и найду ли нужные слова? Но хотя бы увидеть её снова! И я несколько раз, надеясь на случайную встречу, дежурил возле школы, в которой она училась, но, увы, безуспешно.
А вскоре нашу группу отправили на преддипломную производственную практику в Харьков. Но и там я грезил своей незнакомкой. Потом её образ стал стираться, она приходила ко мне в виде какого-то прекрасного видения, и я испугался, что при встрече могу её и не узнать. Тогда-то я и решил, что надо послать ей письмо, написав о том, когда и где я увидел её впервые, что она мне очень понравилась, и что я очень хотел бы с ней переписываться. А если завяжется переписка, то произойдёт и личное знакомство, а за ним могут последовать и встречи с расставаниями.
Но куда послать письмо? Её адреса я не знал. И тут пришла спасительная мысль – ведь письмо можно послать на школу. Так я и сделал: письмо было написано и отправлено, отправлено с твёрдой уверенностью, что оно не попадёт в чужие руки, а будет получено адресатом. Сталинскую Конституцию СССР я изучал еще в школе, и право граждан на тайну переписки мне было известно. Но как я ошибался! Как был наивен!..
Вскоре пришло письмо от мамы, в котором она сообщала, что моё письмо к девушке наделало в школе много шуму, но все подробности она расскажет, когда я вернусь с практики. Я не мог понять, по какой причине письмо наделало много шуму, мучился в догадках и не мог дождаться, когда практика закончится.
И вот что я узнал по возвращении домой.
Первая образцовая школа была образцовой во всём: и в учёбе, и в дисциплине. Школа в какой-то мере напоминала институт благородных девиц. Школьницам не разрешалось иметь нескромную прическу, носить излишние украшения, предъявлялось строгое требование вести себя прилично и достойно не только в школе, но и вне её.
Конечно, классных дам, надзирающих за поведением учениц, не было. Но их роль успешно выполняли классные руководительницы. Директором школы была Заслуженный учитель школы РСФР по имени Мария Афанасьевна, известная своей строгостью и бескомпромиссностью. В школе ею насаждалась железная дисциплина, и любые отклонения от нормы поведения, как школьниц, так и преподавателей, пресекались на корню. Особое внимание уделялось идейно-политическому и нравственному воспитанию учениц, их моральному облику, добродетели и целомудрию. Принимались меры и к исключению извне отрицательного воздействия на учениц, а также к недопущению нездоровых взаимоотношений старшеклассниц с лицами противоположного пола.
Моё письмо к адресату не попало. Секретарь школы, получавшая и разбиравшая почту, решила, что прежде, чем передать письмо школьнице, его надо, на всякий случай, показать директору школы.
С этого и начался переполох. Факт поступления письма ученице от лица мужского пола был расценен, как чрезвычайное происшествие, а это требовало разбирательства и принятия мер.
Письмо было вскрыто и прочитано. И хотя в его содержании не было ничего аморального, директор всполошилась: как возможно, чтобы ученица образцовой школы имела переписку с каким-то мужчиной! Это аморально, чревато опасными последствия, и,следовательно, недопустимо.
Была вызвана классная руководительница. На вопрос, как учится и ведёт себя её ученица, и нет ли к ней претензий, классная руководительница доложила, что девушка отлично учится, скромная, дисциплинированная, из хорошей семьи, никаких претензий к ней не имеется.
Но директор тут же усомнилась: ученица не может быть скромной, если в голове у неё не учёба, а кавалеры. И повелела вызвать виновницу к себе в кабинет.
Девушка, встревоженная неожиданным вызовом к директору, ломала голову: что могло послужить поводом для вызова. Обычно на ковёр к директору вызывали нарушительниц дисциплины, двоечниц и прогульщиц, но к этой категории она не относилась, да и никаких школьных правил вроде бы не нарушала.
Не успела девушка войти в кабинет, как директор, потрясая письмом, обрушилась на неё с вопросами: кто прислал ей это любовное письмо (хотя в письме ни слова о любви)? кто его автор? давно ли она имеет с ним связь? И почему письмо пришло на школу, а не на её домашний адрес? - значит, свою аморальную связь она от родителей скрывает.
Девушка, ни сном, ни духом не ведавшая, о чём идет речь, и, не понимая, каких признаний от неё ожидает директор, что-то залепетала, её охватила нервная дрожь, на глаза навернулись слёзы.
Но допрос продолжался: какие у неё отношения с этим… (тут директор запнулась, подыскивая нужное слово) с этим аморальным типом, морочащим голову школьницам? где она с ним познакомилась? и что о нём знает?
Девушка, вытирая выступившие слёзы, с недоумением смотрела на директора. Потом обернулась к классной руководительнице с надеждой получить от неё пояснения, но классная руководительница молчала.
На слёзы девушки директор не обратила внимания. Но когда она стала упрекать ученицу в нарушении морального облика советского человека и что своим аморальным поведением она позорит образцовую школу, и еще добавила, что ей еще рано думать о кавалерах, а думать, прежде всего, надо об учёбе, девушка разрыдалась.
Тут директор смягчилась, перестала упрекать девушку и отпустила её, бросив вслед: Иди и поплачь, но знай, что разговор с тобою не окончен, а о твоём поведении будут поставлены в известность твои родители.
После этой экзекуции над без вины виноватой девушкой завучу было поручено выяснить, кто является автором письма, а выяснить это было не сложно, поскольку на конверте были указаны мои фамилия, имя и домашний адрес. Было выяснено, что я являюсь студентом техникума, характеризуюсь там положительно, и что мой отец работает в горкоме партии. Директор школы позвонила отцу на работу и имела с ним долгий разговор, в содержание которого отец меня не посвятил. Но, по всей видимости, в обиду, он меня не дал. Мне же сказал, что в моём поведении не видит ничего предосудительного и полностью меня поддерживает.
Такая вот приключилась история. Чем она закончилась и вызывала ли директор школы родителей девушки на разговор, я не знаю.
Так был взят под сомнение упомянутый мною в начале рассказа «облико морале» скромной и хорошей девушки. Не было ли это примером лицемерия и фарисейства? Но в те годы такое не было исключением.
Мне было очень жаль пострадавшую по моей вине девушку, и я считал, что должен перед ней извиниться, но как её найти? И мог ли я после всего случившегося рассчитывать на встречу. Несомненно, она должна была испытывать ко мне неприязнь, наверняка ругала меня и, возможно, даже ненавидела… Послать ей на школу еще одно письмо, но уже с извинениями, я не решился.
Finita la commedia!
Свежие комментарии