В своё время было очень модно издеваться над низкой боеспособностью американских солдат. Хотя, если посмотреть на ситуацию глазами самих солдат, то возникнет иное представление. Вот, например, война с Гитлером: воевать надо где-то за океаном. То есть надо мочить немцев в Германии, хотя имигрантов из немцев в США больше, чем имигрантов из англичан.
Затем США стало надо мочить корейцев и китайцев, хотя, даже захватив всю Корею, коммунисты не смогли бы развить успех, ибо форсировать пролив и напасть на Японию у них не было сил. Американский флот заведомо сильнее.
Затем пришла пора мочить вьетнамцев на фоне выступлений негров в США — вьетнамцы им, в отличии от белых, ничего не сделали, воевать им нахрен было не надо. Белые в ответ могли отреагировать тоже однозначно — у них претензий к неграм больше, чем к вьетнамцам. В результате все забивали болт и косили, ну и результат известен.
Американцы решили тогда создать профессиональную армию. Создали, послали мочить арабов и афганцев. Но вот беда, профессиональная армия задалась схожим вопросом — пятнадцать лет мочить афганцев, которые в случае победы за пределы Афганистана сами никуда не сунуться, кому выгодно? В этом вопросе нет ничего ненормального, кроме одного — вопрос сильно расстраивает американский истеблишмент и американских же генералов. Для солдат же проблема проста — внешние противоречия, вызывающие всплеск патриотизма, оказались намного незначительнее внутренних проблем.
Фокус в том, что внутренние проблемы сейчас создаются во всех развитых странах в таком количестве, что патриотизм в привычном понимании обречен. Британский патриотизм потихоньку трещит под натиском мусульманских приезжих, немецкий капитулирует перед арабами, польский пасует перед массовым завозом украинцев, французам тоже не до традиционного патриотизма и призывов мочить арабов в Сирии. Теракты не помогают, Шарли Хебдо не вдохновляют. Все понимают, что перед призывным пунктом пора бы повесить плакатик:
Молодой человек, храбрец и воин, если ты хочешь, чтобы твоя жена или невеста спала с арабом или турком, пока ты воюешь, чтобы этот араб наделал ей детишек, да ещё нагнул твоих детишек и поимел их, то иди к нам погибать, а твоей жене это даже понравится, поскольку в случае твоей смерти мы выплатим ей огромную страховку, которую она с удовольствием пропьет с арабами и неграми. Стань бабским угодником, сдохни на войне!
Вся логика феминизации и толерантности подразумевает, что подобная ситуация нормальна, её надо приветствовать. Но женщина в таких случаях предстает в качестве двуликого Януса, которая в качестве жены с удовольствием отправит мужа воевать, чтобы получить страховку по случаю его смерти, а в качестве матери начнет отговаривать. Причем и идеальная феминистка до брака тоже будет отговаривать, поскольку ей страховка не полагается. Ей по законам феминизма полагается нечто иное — весело проводить время с другими мужчинами, пока приятель в армии, или подрабатывать на панели. Жене, кстати, тоже полагаются схожие развлечения.
Где тут искать причины для патриотизма? Тем более, убивать полагается арабов, перед которыми полагается дрожать в повседневной жизни в собственной стране. Не смей в своей стране сделать бо-бо арабу, под суд отдадут, либеральная общественность осудит.
Я в своё время сказал очень простую истину. Наши генералы тупы уж тем, что в принципе не понимают причины былой боеспособности европейских армий (и особенно русской — безжалостной армии, пронизанной духом дедовщины). Причина проста. Природная русская брутальность подавлялась армией и требовала выхода. Она и выливалась на противника.
Нынешнее же поколение «снежинок» имеет слишком широкий кругозор, а брутальности, которую можно было бы направить вовне, в них стало гораздо меньше. Им уже не до былой ненависти к соседней роте и даже к противнику.
Между прочим, тут нет ничего нового, всё это уже было. Деградация русских армий в 19 веке началась с остановки расширения империи:
1828—1829 — Русско-турецкая война — невзятие Стамбула.
1830 — «подавление» польского восстания, после которого русские не получили в Польше ничего, даже отдаленно напоминающего привилегии англичан в Ирландии.
Ну а дальше пошел нарастающий маразм — новое спасение Турции (1833), спасение Австрии (1849) и так далее. Российская империя зачем-то даровала конституции для завоеванных Польши и Финляндии. Неудивительно, что армия и общество устали от бессмысленного таскания каштанов из огня для чужих дядей.
В общем, остановка расширения приводит к тому, что природная брутальность подданных становится для элит не нужна и даже вредна для удержания власти. Спад завоеваний ведет к гуманизации и спаду рождаемости, что уже не дает власти вновь стать завоевательной. Постепенно, не подкрепленное новыми успехами, падало и понятие о превосходстве собственной нации. А прогресс вооружений приводил к тому, что успехи давались всё труднее и всё затратнее в плане жертв — например, ВОВ по сути дала России только калининградский анклав (хотя кто и что мешало присоединить к России всю Прибалтику, вычистив ее от недовольных, как это сделали с куском Пруссии вокруг Кенигсберга?).
Весь маразм армии был хорошо виден в позднем СССР — похваляясь могучей армией, ее двигали только для подавления восстаний (Венгрия, ЧССР). Затем попытались использовать для странной войны в Афгане, когда боялись войти в Пакистан и добить врагов — оттого и не преуспели. Ну и вечные переговоры о ядерном разоружении, детант, вот это вот всё…
Народ, достигший процветания, истративший все свои таланты и полностью истощивший свой гений, искупает этот успех бесплодием. Он выполнил свой долг и мечтает пожить спокойно, но, увы, этого-то ему не удается. Когда римляне — или их жалкие остатки — вознамерились отдохнуть, пришли в движение варвары. В учебниках, рассказывающих о нашествиях, говорится, что до середины V века германцы, служившие в армии и администрации империи, брали латинские имена. Ну а потом обязательными стали германские. Выдохшиеся господа, теснимые во всех областях, не внушали больше ни страха, ни почтения. Зачем было называться на их лад? «Повсюду царила убийственная сонная одурь», — писал Сальвиан, самый беспощадный обличитель античной культуры в последней стадии вырождения. Узнаёте картину?
PS. На картине в заголовке — русские мочат китайцев в битве за Сибирь. Это времена, когда русские полагали себя безмерно крутыми, имеющими право «прийти и володеть» любыми другими народами и землями. Так и получилось, что 1/6 мировой суши, HearthLand, оказался в руках русских.
А потом начался гуманизм, сопли и маразм всеобщего браццства. Фонтан «Дружба народов» на ВДНХ — яркое проявление этого маразма. Кучка одинаковых золотых баб всех национальностей, на которых льется из рога изобилия добытая русскими халява. Самих же русских там вообще нету. Типа они уже сделали своё дело и пусть идут лесом.
Свежие комментарии