Вчера новостные агентства подарили миру фотографии Путина на рыбалке. Вот он сидит загорает топлесс в позе хозяина мира – грудь вперед, подбородок вверх, ноги широко расставлены (кто здесь альфа-самец?).
На его руках – тонкие паутинки выпирающих вен, что тоже сильно возбуждает. Большой серебряный крест на подзаплывшей груди. А на поясе – ремень с кожаной бляхой и оттиском звезды.
Эта фотография могла бы быть сделана в 80-е – и если бы в советской армии был кэмп, он бы выглядел именно так. Это классический образец soviet chique, причем такой классический и такой soviet, что балансирует на грани карикатуры.
Взгляд владыки устремлен куда-то ввысь, в бескрайнюю тувинскую даль, в шаманское небо, с которого взирают на него языческие божества и, должно быть, как и мы, смеются.
Но приглянитесь, и вы увидите, насколько он напряжен. Дело тут не в объективе фотокамеры, к которым президент за 20 лет привык, как к собственному отражению в зеркале. Дело, наверное, в том, что он-то тоже понимает.
Вечная молодость и образ самца-осеменителя – заветная мечта всех диктаторов. Да что там – каждого из нас. Кто не хочет вечно оставаться Аполлоном? Ну или Дианой, как феминитив. Я вот хочу.
Проблема с диктаторами – в том, что они, как правило, как раз далеко не Аполлоны, а только ведут себя так. И это смешно. И жалко. Все эти "девственницы 3 раза в день" для Каддафи – на завтрак, обед и ужин, отряды молодых любовниц дряхлого уже, но спасающегося силой женьшеня Мао, "метресы" Петра Первого, от которых он подцепил кучу ЗППП – всего лишь жалкие потуги создать образ маскулинности, заложниками которого становятся прежде всего они сами.
Но самое грустное лично для меня то, что когда я увидела эти фотографии, я увидела не Путина, а Россию.
Путин не немощен, но его тело - это тело не мужчины, а старика.
Обычного, середнякового, не выделяющегося из ряда других пенсионеров-ЗОЖников дедушки.
И именно так сейчас выглядит Россия для остального мира – дедуля, который вообразил себя мачо и отчаянно пытается хорохориться.
Он уже понял на своем горьком опыте, что ему никто не даст – причем если раньше ему давали хотя бы за деньги, то теперь никто не хочет испытать обвисшие прелести вздорного старикашки, от которого отвернулся весь мир (кроме парочки таких же старикашек по соседству, с которыми он пьет пиво и играет в домино).
Маскулинность Путина становится все более карикатурной. И если раньше он действительно для многих был фетишем – причем как для женщин, так и для мужчин, то сейчас уже сложно поверить, что у кого-то это вызывает искреннее сладострастие или эстетический восторг.
Когда-то изголодавшиеся по образу маскулинного политика иностранцы рассказывали мне, как Путин вдохновляет их. На фоне вялой сутулой толпы "цивилизованных политиков" в мешковатых костюмах Путин выглядел как качок на фоне субтильных студентов мехмата. Но это только на фоне. Ведь на самом деле он не качок.
Быть лукистом не комильфо, но я честно признаюсь, что я лукист. Может быть, это Ницше в юности отравил мои неокрепшие мозги своими пассажами про торжество дионисийского духа, сверхчеловеков, танцы, оргии, вино и военные победы.
Может быть, это советские мультики, в которых были мускулистые боги и герои, или шварцнеггеры, переодетые в шахтеров. Может быть, мы просто все животные и я не исключение.
Но как бы то ни было, я лукист и поклонник фитнес-индустрии. В качалке я могу восхищенным взглядом заглядеться на человека просто потому, что у него красивые крепления каких-нибудь мышц – ягодичных, например, или широчайшей спины.
И когда я смотрю на Путина, я вижу человека слабого и ничтожного в категориях жесткой иерархии качалки, основанной на физической силе и "доминантной" внешности.
Я вижу слабака. В цивилизованном и толерантном мире лукистом быть вроде как очень нехорошо, потому что главное – это душа и все такое, но наш президент не цивилизованный и толерантный.
И тут возникает парадокс – полюбить его как сексуальный объект можно только будучи не просто толерантным, но и очень снисходительным, так почему же пресловутые 86 любят его в том числе неплатонической любовью?...
А он, зная правила качалки, заведомо понимает, что опозорится, и тем не менее никак не хочет надеть майку?
Наверное, ответ тут проще, чем хотелось бы. А с чем нашим сравнивать-то? Разве в России веками воспитывались идеалы эстетики, пестовалось человеческое тело, провозглашенное венцом творения, развивалась антропоцентричнаая философия?
Да нет, конечно. Россия вообще начисто пропустила Возрождение, а то, что называют "русским возрождением" – это скорее стремление к историческим параллелям.
Многообещающим был период "Серебряного века" с его дендизмом, балетами, с его сексуализированностью и даже, как бы сейчас сказали, "квирностью".
Но мы хорошо знаем, что произошло позже. Советский соцарт – как бы эротичен он ни был, слишком сильно отличался от реальности, так что говорить о ренессансе телесности в СССР тоже не приходится.
В стране, где самое сексуальное в мужчине – "чтоб не пил", и Путин кажется Аполлоном, ибо на безрыбье и рак рыба.
В каком-то смысле эпохи в России действительно отражаются в физическом состоянии их лидеров.
Дряхлый грузный Брежнев, живые трупы, последовавшие ему, потом энергичный Горбачев, разогнавший весь этот вертеп, потом не менее энергичный Ельцин с его запалом строителя нового мира.
А потом – Ельцин после шунтирования, дворовый "мачо" Путин, и изголодавшаяся по настоящему красавцу-мужчине Россия, которая, как русская женщина, хочет уже немного больше, чем чтобы просто не пил.
Свежие комментарии