Сегодня в шесть утра умер Колька – гражданин братской Украины, соискатель российского гражданства, которое так и не успел получить, хотя живёт в нашем посёлке уж лет десять. Всё что-то оформлял, оформлял, ездил в какой-то Центр на другой стороне Москвы, где регистрируются мигранты, да так и не обрел «самую окончательную бумажку». Умер от сердца, а было ему слегка за сорок.
Колька – квалифицированный рабочий, но за всю жизнь ни разу не имел стабильной длительной работы. Заводы когда-то промышленного Запорожья, откуда он родом, закрывались, покупались невесть какими богатеями и опять закрывались: самостийная Украина входила в мир европейских ценностей, где ее промышленность не трэба.
Теперь она, похоже, отъевропеизируется до нитки – ибо когда полностью и безоговорочно откроется Европе, её металлургия, химия, авиация и сельское хозяйство вконец сгинут. Нет, их никто не будет бомбить и взрывать – фи, какое варварство, прошлый век! – они просто не выдержат конкуренции и уступят место сильнейшему и эффективнейшему.
Колькина мать (между прочим инженер-проектировщик в прошлой жизни) живёт в России в няньках, ну и Колька был при ней. С работой как-то не складывалось: то мыл электрички, то кому-то чинил что-то, то собак выгуливал: он добрый, зверьё его любило. Семьи у него никогда не было; была в последнее время сожительница, к которой он сильно привязался. А она возьми да и умри в одночасье. Колька запил с горя – и последовал за ней.
Как-то, возвратясь из Запорожья, он рассказал: в его классе было 18 мальчишек, в живых осталось четверо. (Теперь трое). К сорока с небольшим лет. Это же чисто военные потери! Вот такова цена прогресса и вхождения в семью европейских народов. Честное слово, лучше б оставались азиатами и дикарями!
Много сейчас в России – и не только – таких Колек, очень много, из всех братских республик бывшего СССР…
Как-то вечером мы с дочкой прогуливали за нашими участками собаку и встретили средних лет женщину, которая заблудилась и не могла выйти на шоссе. Мы довели её до дороги, она нам рассказала про себя. Молдаванка, приехала в наш посёлок в поисках работы – няньки, домработницы, всё равно кого; но место, которое ей кто-то указал, было уже занятым. По профессии же она учительница, живёт на птичьих правах с такими же горемыками в одной комнате, которую придётся скоро освобождать. Найти работу нужно как можно скорее, поскольку дома ждёт семья, где она – кормилица.
Дочка была подавлена: как тяжело, оказывается, жить не в своём доме, да еще не в своей стране. Эмиграция – это всегда горе, как бы ни хорохорились горемыки. Особенно тяжка трудовая эмиграция – из бедной страны в более богатую, когда непременно понижается, социальный статус, ты попадаешь в окружение таких же горемык, как ты сам. И вырваться из этого круга – ох как нелегко.
Это – один из кругов ада, о котором Данте сказал бессмертными словами еще 700 лет тому назад:
«Ты будешь к хлебу привыкать чужому,
Узнаешь ты, как горек он и солон,
Как лестница крута к чужому дому…»
В Прибалтике нормальный жизненный путь молодого человека – эмиграция. Чаще всего в Британию, Ирландию. За последнее время эти прибалтийцы заместили собой всех работников фабрики по выделке резиновых ковриков в Дублине, на которой мы их закупали. Работа грязная, вонючая, вероятно, и вредная – как раз для трудовых мигрантов. А ведь они в большинстве своем с высшим образованием, на что-то, видимо, рассчитывали… А стали строителями, водителями, формовщиками ковриков… Каждый труд, конечно, почётен – но лучше бы прикладывать его к обустройству своей страны, где твои предки, память, где ты, наконец, полновесный гражданин.
Но дома у этих прибалтов… нет, даже не разруха – опрятное угасание (в Прибалтике все искони опрятно). А как иначе может быть, если хозяйственная деятельность сворачивается и молодёжь, зараженная какой-то дикой политической бациллой, чумкой, сломя голову бежит туда, где уже все хорошо? Хорошо-то хорошо – но для подавляющего числа этих беглецов ничего хорошего… Всё это я наблюдала несколько лет назад в Литве.
Так что в смерти Кольки я вижу не просто гибель непутёвого скитальца. Его судьба – это наша общая постсоветская судьба эпохи глобализации. С каким восторгом ловили мы, желторото-наивные, первые знаки открытости в конце 80-х: наконец рухнул проклятый железный занавес и отменена прописка. Теперь можно гонять туда-сюда, наниматься на работу там и сям – никаких тебе выездных комиссий при райкоме партии, никаких разрешений-дозволений.
Но вместе с этим занавесом рухнула и своя промышленность, и отъезд на чужбину стал во многом предрешён для тех, перед кем захлопнулись двери родных предприятий. Впрочем и бешеная политическая реклама этих чужбин имела явной целью кадровое оголение и закрытие отечественных институтов и заводов.
Так и сегодня наши украинские братья мечтают ездить в Евросоюз – наниматься мусорщиками и мойщиками нужников. Хорошо бы кому-нибудь из них вспомнить Кольку из Запорожья – и призадумался.
Судьба Кольки и ему подобных – это результат распада СССР, глобализации, которая привела к деиндустраиализации нашей бывшей общей родины. Могучие заводы и фабрики, помимо выпуска продукции, имели еще и огромное политическое и организующее значение. Человек был встроен в прочную социальную ткань, ехал по предначертанным рельсам, и всё это не давало ему пасть на дно. Когда эта ткань распалась – человек оказался один, без поддержки, без руля и без ветрил. Отдельные люди – сильные, волевые, удачливые – вступили в капиталистическую «войну каждого против всех» – и выиграли. Но большинство – маленьких и слабых – проиграло.
Земля тебе пухом, вышвырнутый из жизни европейской мечтой Колька.
Свежие комментарии