МОЛОДОЙ ПОСТСОВЕТСКИЙ КАПИТАЛИЗМ «ПРИШЁЛ К СТОЛУ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ ЯВСТВ, КОГДА ВСЕ МЕСТА ЗА СТОЛОМ УЖЕ БЫЛИ ЗАНЯТЫ» С приходом к власти (2000г.) Путин совершил крутой поворот – удалил из страны и прижал компрадорскую (прозападную) буржуазию, приподнял и создал класс в большей степени национальной (патриотической) буржуазии. Этот поворот позволил проводить самостоятельную внешнюю политику, создал ПАТРИОТИЧЕСКИЙ ПОДЪЕМ в стране. «Сильный национальный капитал, - отмечал член Высшего совета партии «Единая Россия» В. А. Никонов, - инвестируемый в отечественное производство и СМЕЛО ПРОНИКАЮЩИЙ НА МИРОВЫЕ РЫНКИ (выделено мной – В. Ш.), способен значительно поднять производство товаров и услуг, создать миллионы новых рабочих мест, а значит, увеличить благосостояние всего общества».
Однако вскоре выяснилось, что западный капитал категорически ПРОТИВ. Собственно и СССР БЫЛ РАЗРУШЕН западом отнюдь не для того, чтобы постсоветское пространство было занято кем-то иным, кроме самого Запада. Поэтому Западом был подготовлен и осуществлен государственный переворот на Украине – как раз НАКАНУНЕ ее вступления в экономический союз – ЕвразЭС. Тем самым, Западу удалось существенно блокировать расширение российского национального капитала и планы быстрого роста российской экономики (в еще большей степени экономического развития Украины, - но это Запад не волновало) оказались поставлены под угрозу. Далее со стороны Запада последовало множество мер, направленных, в конечном итоге, на то, чтобы остановить развитие российского капитала, т.е. фактически на разрушение экономики России.
«Повышение благосостояния общества достигается только фактическим ростом экономики и никогда – перераспределением созданного, - отмечал В. А. Никонов. Нельзя допускать широкого государственного субсидирования неэффективных производств. Ведь в этом случае деньги в виде налогов отбираются у сильных производителей, что лишает их возможности увеличивать производство нужных обществу товаров и услуг, и передаются слабым производителям ненужных товаров и услуг. Государственная поддержка отдельных отраслей и предприятий неизбежна, но она не должна принимать массового характера. "Если выкачивать все средства у процветающих фирм, чтобы помогать фирмам, хромающим на обе ноги, слишком немногие будут создавать богатство и слишком многие - потреблять его", - говорила известный консерватор Маргарет Тэтчер».
Собственно, в приведенных словах Никонова и выражено «кредо» экономической политики российского руководства с 1991 г. С приходом Путина изменился только ее субъект – с прозападного капитала на национальный. Такую политику иногда называют консервативной, иногда – неолиберальной: устоявшейся терминологии не существует. Да, Маргарет Тэтчер удалось при помощи такой политики резко ускорить экономический рост Британии. Но далеко не все британцы поминают М. Тэтчер добрым словом, ведь голодовка шахтеров, протестовавших против закрытия одной из неэффективных шахт, так и не тронула сердце «железной леди», что в итоге привело шахтеров к голодной смерти.
Впрочем, неолиберальная экономическая политика далеко не всегда требует от населения ЖЕРТВ В АСПЕКТЕ ПОНИЖЕНИЯ УРОВНЯ ЖИЗНИ. В России некоторое время удалось совмещать ее с повышением уровня жизни населения. И дело не в высоких мировых ценах на нефть самих по себе: высокие цены на нефть не позволяли западным конкурентам нанести большой ущерб российскому капиталу. Однако надо учесть, что постсоветский российский капитал пришел на мировой рынок, когда этот рынок был УЖЕ ПОДЕЛЕН между капиталистами крупных мировых держав. Дело обстояло приблизительно так, как в первое десятилетие ХХ века, когда на мировую арену с опозданием (в силу позднего объединения Германии и др. причин) вышел германский капитал и Ленин по этому поводу отметил: «Молодой германский капитализм пришел к столу капиталистических явств, когда все места за столом уже были заняты.»
Неолиберальная политика может быть вполне успешной при условии, если на мировом рынке для национального капитала существует относительно свободная ниша, что дает ему возможность развиваться, не встречая серьезного сопротивления со стороны крупного международного капитала. Однако, в современных условиях, как правило, таких свободных ниш нет, - все в той или иной степени заняты теми, кто пришел раньше. Поэтому новому игроку приходится отвоевывать себе «место под солнцем», ПРЕОДОЛЕВАЯ СОПРОТИВЛЕНИЕ со стороны конкурентов. Отнюдь не обязательно возникающее при этом острое соперничество приведет к вооруженному столкновению, - оно может развиваться в самых разных формах, в частности, в форме информационной и др. войн. Однако, такая борьба неизбежно потребует от населения «нового игрока», - в нашем случае России, - определенных жертв в аспекте понижения уровня жизни, - ЕСЛИ, конечно, НЕОЛИБЕРАЛЬНЫЙ КУРС НЕ БУДЕТ ПРИНЦИПИАЛЬНО ИЗМЕНЕН.
Напомним, что неолиберализм исходит из тезиса, что «повышение благосостояния общества достигается только фактическим ростом экономики и никогда – перераспределением созданного" (см.выше). В этой связи отметим, что ПОЛНОСТЬЮ отказываться от перераспределения, т. е. от передачи части средств от богатых и супербогатых к беднейшим слоям через государственные и общественные механизмы, т. е. ОТ ЛЕГАЛЬНОГО перераспределения, НЕ СЛЕДУЕТ, поскольку в этом случае, в обществе разовьется НЕЛЕГАЛЬНОЕ перераспределение, т. е. бандитизм и коррупция. Кроме того,беднейшие слои просто станут ВЫМИРАТЬ, и их место будут занимать МИГРАНТЫ из более бедных стран. Все эти последствия неолиберального курса мы УЖЕ НАБЛЮДАЕМ в современной России.
АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ НЕОЛИБЕРАЛИЗМУ курс – получивший название «социальное государство» или «социально ориентированная рыночная экономика» - был разработан и осуществлен в послевоенный период, начиная с 1950-х годов в ФРГ, под руководством христианско-демократической партии, а затем – социал-демократической партии Германии. Лидеры ХДС и СДПГ подвергли неолиберальный курс суровой критике.
Так, один из выдающихся представителей немецкой социал-демократии Вили Брандт, критикуя характерное для неолиберализма представление о рынке и «свободной» конкуренции, писал: «Мнение, будто лучше конкуренции может быть только «больше конкуренции», а самое лучшее – жесточайшая конкуренция, так как якобы лишь она по-настоящему отсекает все омертвевшее и недееспособное. Вот тот культ конкуренции, который я имею в виду и считаю пагубным; как это часто бывает с культами, он не предполагает ни разумного, ни морального отношения к миру. За ним скрывается старая идеология права сильного и ее близнец – позиция, в соответствии с которой право на жизнь…. имеет-де лишь так называемое «здоровое». То, кто солидаризуется с этим, начинает скатываться по наклонной плоскости и пробуждает в таких людях, как я, воспоминания о том,… как немцы навлекли на собственный народ и другие народы самую жуткую гибель». [Брандт В. Статьи и речи. М. 1992. С. 346.]
Как ясно из приведенной цитаты, В. Брандт прозрачно намекает на то, что свойственный неолибералам КУЛЬТ КОНКУРЕНЦИИ, тесно связанный с тезисом - «ВЫЖИВАЕТ СИЛЬНЕЙШИЙ", а все остальные «заслужили того, что заслужили», вплоть до физического вымирания, - есть не что иное, «скатывание по наклонной плоскости» к нацизму. Он также характеризует такую позицию как социал-дарвинизм. [См., там же, с. 347.]
Характерным для концепции социального государства является категорически ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ к идее экономического прогресса ценой попрания чести и достоинства, а тем более, - ценой обнищания и самой жизни большинства населения. Переход к политике социально ориентированной рыночной экономике сплотит общество,повысит его способность сопротивляться внешнему давлению, - что исключительно важно в условиях, когда Запад развернул борьбу против России (политику "сдерживания") по всем линиям.
